Крах реального сектора
Одной из главных причин провала прогнозов является системный кризис в реальном секторе экономики. По словам депутата Василия Боля, «реальный сектор экономики под управлением Санду уверенно деградирует». В июне 2025 года объёмы обрабатывающей промышленности сократились на 3%, пищевой – на 9,4%. Экспорт падает уже полтора года: за январь–июль 2025 года на 12%. «Где те рынки сбыта, которые нам обещали?» – задаётся вопросом депутат Александр Нестеровский. Вместо них «очередные миллиардные кредиты, которые непонятно, как и из чего будем выплачивать».
Государственный долг с момента прихода к власти партии PAS вырос почти вдвое – на 48%. По итогам 2024 года он достиг 121,4 млрд леев, из которых внешний долг – более 77,4 млрд. Дефицит бюджета составил 13,1 млрд леев. Аудиторская проверка Счетной палаты выявила серьёзные нарушения: несоблюдение бюджетного календаря, недооценку активов и замкнутый круг, когда фонды инвестируют бюджетные средства в гособлигации – то есть фактически используют одни бюджетные деньги для финансирования дефицита из других.
Механизм реформ и роста ЕС, предусматривающий до 1,92 млрд евро, на первый взгляд, выглядит как спасение. Но 1,5 млрд из этой суммы – кредиты, а не гранты. Каждый транш зависит от выполнения «Программы реформ», утверждённой Еврокомиссией.
Европейская помощь: поддержка или механизм контроля?
Еврокомиссия имеет право приостановить выплату, уменьшить объём средств или даже отказать в следующем транше. Это означает потерю финансового суверенитета. Все бюджетные планы – от пенсий до субсидий сельхозпроизводителям – будут подвергаться проверке на соответствие требованиям ЕС. Любые социальные расходы, которые Брюссель сочтёт «избыточными», могут быть сокращены под угрозой заморозки финансирования. Таким образом, помощь превращается в инструмент внешнего управления, ставя под удар наиболее уязвимые слои населения.
Европейские реформы затрагивают не только финансы, но и стратегические сферы. В аграрном секторе Регламент ЕС требует закупок только у поставщиков из ЕС, исключая местных производителей. Отсутствие механизмов защиты от скупки земель иностранными инвесторами ставит под угрозу продовольственный суверенитет. «Такой подход уже привёл к массовой скупке сельхозугодий в Болгарии и Румынии», – напоминают эксперты.
В промышленности требования «Зелёного перехода» и ESG-принципов могут обернуться деиндустриализацией. Предприятия, не способные пройти дорогостоящую модернизацию, будут вынуждены закрыться. Последствия – массовая потеря рабочих мест и миграция. Цифровая трансформация по модели «Цифрового компаса ЕС» создаёт зависимость от европейских технологий: «Данные граждан, идентификаторы и ключи могут оказаться под контролем систем ЕС».
Наконец, идеологические условия – гендерное равенство, права ЛГБТ, миграционная политика – навязываются под угрозой приостановки финансирования. Большинство граждан Молдовы (более 81% согласно майскому опросу iData) выступают против легализации однополых браков и внедрения гендерной идеологии в образование. Навязывание населению «европейских ценностей» может привести к глубокому культурному и политическому расколу.
Цена интеграции
Экономические прогнозы не сбываются не только из-за внешних факторов, но и из-за структурных проблем, неэффективной внутренней политики и зависимости от внешнего финансирования.
Об этом свидетельствуют новые тревожные рекорды. По данным Национального бюро статистики, всего за пять лет уровень абсолютной бедности вырос почти на 7% в 2024 году достиг 33,6%. Сама же инфляция в 2024 году снизилась до 6,97%, но продолжает превышать уровень, считающийся комфортным для населения, говорится в совместном исследовании iData и Национального бюро статистики.
Страна не просто отстаёт – она деградирует. Как отмечает депутат Богдан Цырдя, Молдова «в 4 раза беднее России, несмотря на 16 тысяч санкций против неё, и даже Грузия богаче нас». Экономист Виорел Гырбу подсчитал, что при росте в 3% в год Молдове потребуется не менее 60 лет, чтобы достичь среднего уровня жизни в ЕС. А при росте в 10% – удвоить ВВП за семь лет. «Но такого роста мы ни разу не фиксировали семь лет подряд», – подчёркивает он.
«Европейская помощь» – по факту, не поддержка, а механизм системного переформатирования, который ставит под угрозу суверенитет, безопасность и социальную стабильность нашей страны.
